На Урале жили представители нескольких десятков народов. Ареалы их расселения тесно переплетены между собой и образуют разноцветную мозаику. Слишком смешанным в этническом отношении предстает перед нами население уральских поселений. Самыми многочисленными народами являются татары, башкиры и, конечно, русские.
Стремление русских переселиться к Приуралью и на Урал имело место еще в ХI-ХII веках, когда новгородская "вольница" стала проникать в бассейн Камы, а оттуда до Уральских гор. Наряду с этим возникло особого рода движение населения на восток в поисках новых земель и счастливой доли. Люди, недовольные татарским гнетом, тяжелыми налогами, рекрутскими наборами, крепостными порядками, гонениями в "старую веру", массовым потоком устремились в восточном и юго-восточном направлениях. Самовольное заселение земель переселенцами совершалось не только без ведома, но даже вопреки воле государственной власти.
С возникновением на башкирских землях русского населения появились чиновники и служивые люди. За государственную службу давались земельные участки. Поэтому много башкирских земель было отдано тогда дворянам и воеводам, дьякам и подьячим, стрельцам. Наконец, на Урал переселяли старых солдат, выходивших в отставку. Их тоже наделяли землей.
Так на территории Южного Урала к началу XVII века образовалось русское население, хотя преобладали здесь башкиры, а также киргизы и татары, и жить русским среди них было небезопасно. Возмущенные проникновением русских на Урал, привыкшие к прежней вольной жизни башкиры нередко выходили из повиновения русскому царю, часто бунтовали, грабили, убивали "непрошеных гостей", угоняли в степи их домашний скот.
"Вольница" сохранялась и в последующие столетия. В XV веке свободолюбивые и преследуемые на родине люди группами и в одиночку искали свое спасение в уходе на привольную Волгу и на необжитые уральские просторы. Несмотря на недовольство башкиры не гнали беглецов, давали им приют. Отчасти они нуждались в этих отважных русских людях, чтобы с их помощью защищать свои земли от набегов кочевников. Русские, в свою очередь, шли на такое "сотрудничество".
Со второй половины XVI века началось интенсивное и планомерное экономическое освоение русскими переселенцами территории ,жного Урала. Это стало возможным после завоевания русскими войсками Казанского ханства, присоединения Башкирии к Российскому государству и добровольного вхождения в состав России Ногайской Орды, кочевавшей в заволжских степях. В XVI-XVII веках на Южном Урале один за другим основывались города и иные поселения, появлялись русские крестьянские населенные пункты в Исетской провинции.
Это были первые шаги по заселению края русскими. Освоение его продолжалось в последующее время. Но вплоть до 30-х годов XVIII века русское и другое население края оставалось малочисленным.
Здесь сразу стоит оговориться по существу проблемы. Описывая начальный этап заселения Южного Урала русскими, невольно приходится проводить исторические параллели, сопоставления с аналогичными процессами, проходившими в ходе колонизации британцами Северной Америки. В обоих случаях мотивация действий выглядела одинаково - приобретение новых земель. И тут, и там совершалась акция вторжения европейцев с их особой культурой в сообщество людей, принадлежавших к иной национальности. Сходство состояло и в том, что организованный государством поток переселенцев превалировал перед стихийным движением. Да и контингент первых переселенцев в основном был один и тот же - отвергнутые обществом жители (ссыльные, преследуемые).
Помимо этого происходило прикрытое вмешательство экономически сильнее развитого государства (России и Великобритании) в жизнь более отсталых народов (башкир и индейцев). У последних крепко хранились пережитки прошлого, государственность со всеми неизбежными атрибутами публичной власти, характерными для европейцев, находилась в зачаточном состоянии. Все это создавало внешнюю видимость не ненасильственного покорения чужих территорий, а их мирного обживания. Такой завуалированный подход к решению проблемы волей-неволей вел к конфронтации местного населения с пришлым народом. Однако, несмотря на схожесть политики европейцев на двух континентах (чего гораздо больше) в ней просматривались и существенные различия (чего намного меньше). Британская позиция отличалась своей жесткостью, сочетаемой с жестокостью. По религиозным и иным соображениям британцы всячески препятствовали сближению коренных жителей. Они придерживались политики вытеснения и истребления индейцев, а для работы на плантациях ввозили негров из Африки.
Политика русских, как пришлого народа, отличалась большей гибкостью и мягкостью в национальных отношениях. Они никогда не противопоставляли себя другим народам. В отличие от британских переселенцев, ставших американцами, так и не установивших цивилизованных отношений с индейцами, Россия восприняла башкирский этнос, хотя сам процесс сближения народов затянулся на многие годы.
Однако, утверждая свою власть, британцы и русские действовали одинаковыми методами - подавление сопротивления местного населения, натравливание одних народов против других (например, башкир на казахов и наоборот). Примеров жестокого подавления восставших предостаточно. Как индейские, так и башкирские выступления XVIII века выливались в кровавые межрасовые столкновения.
Прежде чем Россия окончательно завладела Оренбургским краем, пролились реки русской и башкирской крови. По данным В. Н. Витевского, только за шесть лет (1735-1740 гг.) было казнено и убито с обеих сторон более 9 тысяч человек. Свыше трех тысяч башкир сослано на каторгу, шесть с лишним тысяч башкирских жен и детей роздано помещикам, сожжено почти 400 башкирских деревень, захвачено 17 тысяч голов лошадей и крупного рогатого скота.
Озлобленные башкиры и помогавшие им в борьбе с русскими киргизы и другие инородцы беспощадно мстили переселенцам из России. Они перерезали, к примеру в Верхнеяицкой крепости всю команду, сожгли многие деревни, группами убивали крестьян, уводили их в плен и продавали в Хиву, Бухару и Крым; Стариков и подростков-детей живыми сажали на колья, а иных давили в заборах. Случалось, что башкиры не давали покоя даже мертвым. Они разрывали могилы русских и разбрасывали трупы и кости умерших по кладбищу и на дорогах.
К чести России следует сказать, что к концу XVIII века в отношениях между русскими и башкирами наступил мир. Это стало результатом не столько усмирения Южного Урала, сколько следствием взвешенной, реалистической политики правительства, рассматривавшего местное население края не как помеху (американцы не воспринимали индейцев), а как своих подданных.
Отдельные исследователи правомерно задаются вопросом: имелся ли у Южного Урала шанс стать независимой территорией по подобию Северной Америки? Ответ на поставленный вопрос и прост, и сложен. При этом надо иметь в виду, что Америка отделена от Европы огромным расстоянием - океаном. Поэтому заселяемые американские территории изначально получали вынужденную самостоятельность. Кроме того, этому способствовало и формирование американского населения за счет наиболее активных людей, не имевших возможности самореализоваться в Старом Свете.
Южный Урал имел в этом ничтожно малый шанс. К тому же очень быстро край оказался включенным в состав Российской империи, и центральная власть закрыла ему путь к самостоятельности. Были и другие причины на этот счет, о чем и пойдет теперь речь.
Интенсивное заселение Южного Урала неразрывно связано с началом работы Оренбургской экспедиции. Небезынтересна в связи с этим история, предшествовавшая организации экспедиции. Незадолго до этого полковник А. И. Тевкелев выдвинул идею о необходимости строительства в степях региона крепости - опорного пункта России для продвижения на восток. Эта идея нашла горячую поддержку у обер-секретаря Правительственного Сената, известного ученого-географа Ивана Кирилловича Кириллова.
Досконально изучив далекий край, И. К. Кириллов в начале 1734 года разработал и представил императрице "Изъяснение о Киргиз-айсацких и Каракалпакских ордах". В нем он тщательно обосновал необходимость организации и направления на Южный Урал специальной правительственной экспедиции и строительства там города.
Согласно плану автора, это обеспечивало расширение внутренней торговли, что, в свою очередь, давало импульс для развития свободных торговых связей со Средней Азией и Индией, служило взаимной выгоде государств. И. К. Кириллов отмечал, что еще Петр Великий весьма "домогался" этого торгового пути. В XVIII веке государственная казна России испытывала острую нужду в золоте серебре. За счет проникновения на Южный Урал, в Среднюю Азию Индию И. Кириллов предполагал значительно пополнить государственную казну.
После дебатов в высших правящих кругах в мае 1734 года состоялось утверждение представленного проекта плана, а его осуществление поручалось самому И. К. Кириллову, ставшему к этому времени статским советником, и полковнику А. И. Тевкелеву В обязанности экспедиции, в состав которой входили геодезисты, инженеры, артиллеристы, рисовальщики, врачи, аптекарь, ботаник, несколько морских чинов, вменялось решение сложных и многообразных задач, начиная с описания края и кончая созданием по границе со степью разветвленной системы укреплений. Руководитель экспедиции наделялся особыми полномочиями.
С этого времени началась спланированная широкомасштабная акция колонизации Южного Урала. План И. К. Кириллова после его смерти уточнялся, изменялся, но в целом оставался в силе. В 1734 году Оренбургская экспедиция, возглавляемая И. К. Кирилловым, прибыла в Казань, а оттуда в Уфу, где ей были переданы два армейских полка и часть крепостного гарнизона. Сразу же остро встал вопрос о снабжении солдат и жителей будущих укреплений продовольствием, которого на месте практически не производилось. Поэтому намечалось завозить хлеб из Сибири и Исетской провинции в сопровождении вооруженной охраны.
И. К. Кириллову лично не довелось отправить в Ташкент первый торговый караван, но его прогнозы сбылись. При его преемниках Россия и государства Средней Азии завязали между собой тесные торговые контакты. Центрами караванной торговли стали Оренбург, Орск и Троицк. В них разместились таможни, необходимые складские помещения, жилье для купцов.
Преодолевая серьезные трудности, торговля с каждым годом набирала темпы и приносила сторонам обоюдную пользу. Судить о расширении торговли можно по отчетам Троицкой таможни. В 1867 году на Меновой двор было завезено товаров и пригнано скота почти на 1,5 млн. рублей, в том числе из Бухары, Ташкента, из Киргизской степи. В свою очередь через таможню Троицка за границу экспортировано товаров, хлеба и скота на 2,3 млн. рублей. Это был несомненный успех.
Планом освоения южноуральского края предусматривалось строительство на реке Ори будущей крепости Оренбург. Для этого требовались сырье, материалы, продовольствие, доставлять которые к месту строительства решили (из-за отсутствия дорог) водным путем.
Одним из важных перевалочных пунктов на пути намечаемого следования обозов с провиантом становилась Верхнеяицкая пристань. Подобрать место, откуда можно было водным путем сплавлять лес к стройке, И. К. Кириллов поручил экспедиции во главе с прапорщиком Гладышевым. Ему были приданы две сотни казаков и хорошо знавший местность башкирский проводник. Именно последний указал Гладышеву место для сооружения пристани - слияние рек яика и Урлядки. Отсюда предполагалось сплавлять лес в сторону будущего Оренбурга. Однако, как выяснилось позже, яик оказался непригодным для сплава леса.
А пока события приобретали неожиданный оборот. Оказавшись без жилья, вдали от основных средств существования, Гладышев в том же 1734 году решил всей командой вернуться в Уфу. Второй раз экспедиция прибыла к месту будущей пристани в самом начале 1735 года, снабженная необходимым количеством продовольствия и инструментов. Вначале сюда прибыли военные. Они сразу же приступили к строительству оборонительных сооружений, жилья. Потом появились строители. Они и построили пристань. Но какие функции она выполняла, точно неизвестно.
Доподлинно известна лишь участь пристани и ее основателей. Она поистине трагична. С наступлением зимы 1736 года вольнонаемные оказались без провианта. Среди них начались волнения. Люди стали покидать пристань, оставшиеся терпеливо ждали помощи, но так и не дождались ее: обоз с продовольствием в 30 верстах от пристани подвергся нападению башкир. Сопровождавшая охрана приняла оборону, не допустила грабителей к обозу, но движение прервалось.
Ввиду невозможности дальнейшего продвижения командование обозом во главе, как предполагают, с В. Н. Татищевым, будущим управляющим казенными заводами на Урале, приняло смелое и единственно верное решение - построить землянки и зимовать на берегу озера Углы Карагай. Так появилось поселение Карагайское - позднее крепость.
Тем временем экспедиция, окончательно потеряв все надежды на подход провиантского обоза, решила покинуть пристань. Пробиваясь группами к русским поселениям, многие участники экспедиции по пути следования погибли от рук башкирских повстанцев, а само сооружение пристани было предано огню. Об этой потрясающей истории с пристанью подробно поведал впоследствии историк П. И. Рычков, служивший в экспедиции И. К. Кириллова управляющим делами ее канцелярии и многое знавший не понаслышке, а как участник тех событий.
Больше никаких сведений о Верхнеяицкой (Верхнеуральской) пристани не сохранилось. Но о ней помнили, и в 1738 году сюда прибыла новая экспедиция в составе двух драгунских полков. Задача экспедиции заключалась в том, чтобы подобрать место под строительство крепости. Место, где стояла сгоревшая пристань, с ходу было отвергнуто. Крепость решили построить ниже по течению реки - на удалении одной версты от бывшей пристани. Заложенная 4 июля 1738 года, она вскоре стала центром пограничной дистанции, куда входили крепости Магнитная и Карагайская.
Экспедиции И. К. Кириллова пришлось одновременно подавлять очаги башкирского сопротивления, направленного против усиления русского влияния в крае. До 1734 года башкиры, проживавшие на ёжном Урале, находились лишь в номинальной зависимости от России. Русские имели влияние только в западной и северной частях Башкирии, где постоянно находились представители государственной власти и собирали ясак с башкирского населения. В этом и проявлялось долгое время подчинение башкир России. И последние с этим мирились. Положение резко изменилось, когда русские стали осваивать край, что вызвало справедливое возмущение и негодование башкир. Они болезненно реагировали на строительство вблизи их кочевий укреплений, городов, селений, заводских дач.
Подъему антирусских выступлений способствовали и жестокие действия А. И. Тевкелева. Первым на себе эту жестокость испытало селение Сеянтюс, 150 жителей которого по приказу полковника были заживо сожжены. По пути в Оренбург отряд А.И. Тевкелева разорил 50 селений. Схваченные жены и дети мятежников подвергались самым жестоким истязаниям. Действия отряда не встречали противодействия со стороны И. К. Кириллова. Наоборот, они находили с его стороны поддержку и одобрение, так как являлись частью их общего дела.
Отношения с башкирами стали налаживаться при И. И. Неплюеве - руководителе экспедиции, затем губернаторе Оренбургского края. Осуществляя жесткую политику колонизации Южного Урала, он стремился все чаще действовать невоенными методами. Усмирив башкирское восстание А. Батырши (1755г.), И. И. Неплюев добивался установления добрых отношений с башкирами. Он пошел даже на отстранение от должности и арест уфимского губернатора П. Д. Ашакова за мздоимство и притеснения башкир.
В условиях сложных отношений между русскими и башкирами, постоянных набегов кочевников Оренбургской экспедиции приходилось ускоренными темпами строить полевые укрепления.
Управляя Оренбургской губернией в течение 16 лет, И. И. Неплюев энергично занимался обустройством края. При нем началось и полным ходом шло возделывание нетронутых земель, строительство православных храмов, прокладка дорог и почтового тракта от Оренбурга и Троицка до Москвы и других городов Центральной России, возведение мостов через реки, овраги и гати. И. И. Неплюев освободил тысячи пленных из киргизской неволи. Он преследовал пьянство и взяточничество, принуждал работать лентяев, нищих и дармоедов.
Приверженцы легкой наживы, злостные банкроты, лихоимцы называли И. И. Неплюева чудаком, который не умел воспользоваться обстоятельствами и своим высоким положением, чтобы обеспечить себя не только "к приличному содержанию по чину", а и к удовлетворению своих прихотей чрезмерной роскоши и блестящей обстановки в жизни. Но И. И. Неплюев трудился "не из мзды, а из утешения совести и нравственного служения долгу".
В посмертном письме сыну И. И. Неплюев завещал быть в отношении к своим подчиненным, особенно крестьянам более отцом, чем господином, не забывая, что они такие же люди, как и он, кроме чинов и власти, данной ему гражданскими законами.
В 1736 году правительство отменило существовавший ранее запрет на покупку башкирских земель. Это широко распахнуло "шлюзы" русскому колонизационному потоку, в первую очередь крестьянам, мечтавшим завладеть свободными землями. С 40-х годов XVIII века на пустовавшие земли, защищенные от набегов южных кочевников Оренбургской пограничной линией, хлынули массы переселенцев, в основном государственные крестьяне из Среднего Поволжья и Центральных районов России. В числе переселенцев были люди самых разных национальностей, но русские среди них уже тогда составляли более половины пришлого населения, селившихся на постоянное жительство на землях Южного Урала.
Можно с полным основанием утверждать, что территория края уже к середине 40-х годов XVIII века оказалась довольно плотно заселенной, а его жители получили гораздо большую, чем прежде, безопасность от нападений кочевников. Исследование хода заселения Южного Урала, проведенное Ю. С. Зобовым, показало, что быстрый рост численности славянского, в первую очередь русского, населения происходил также вследствие дворянско-помещичьей колонизации края. В процессе такой колонизации появились многие десятки помещичьих имений. Сюда насильственным путем сгонялись крепостные крестьяне. Почти все они были русского происхождения. Как показывают данные III ревизии (1763 г.), в Оренбургской губернии численность помещичьих крестьян составляла 18 тысяч человек, а через треть века, по данным V ревизии (1795 г.) - уже 68 тысяч.
Кроме того, среди русских на Южном Урале встречались и крестьяне, проигранные в карты. М. А. Круковский приводил типичный случай, когда ему встретился старик-крестьянин, и тот рассказал, как его барин в Петербурге проиграл в карты - за проигрыш расплачивались мужиками. Всех проигранных вместе с женами, детьми и скотом отправили за тысячу верст на Урал. Прибывшие сюда люди получали земли, распахивали их, осваивались на новом месте.
Колонизации Южного Урала русскими способствовало и развернувшееся в середине XVIII века горнозаводское строительство, благодаря чему за короткий срок здесь возникло почти 30 медеплавильных и железоделательных заводов, принадлежавших по преимуществу частным владельцам из купечества и дворянства. Острую нехватку рабочей силы в необжитом крае горнозаводчики покрывали за счет переселения во вновь создаваемые заводские поселки крепостных работных людей и крестьян, состоявших почти целиком из русских. Инородцев по тогдашним законам закрепощать не разрешалось.
Любопытно само положение, складывавшееся тогда. Оно заключалось в том, что к переселенцам из числа государственных крестьян относились люди разных национальностей, в то время как помещичьи крестьяне и заводской работный люд состояли в основном из русских. Колонизация края, проводившаяся в условиях многонационального состава населения, вовлекала в сферу крепостнических отношений частично и нерусское население. Оренбургская губерния в этом отношении была, пожалуй, единственной, где среди крепостных встречались также татары, башкиры, мордва и другие народы. Но основная масса инородцев Южного Урала крепостного права не испытала.