Многие соотечественники стали эмигрантами не по своей воле. Известно, что в начале XX века царская администрация с целью поощрения освоения окраинных земель Российской Империи предоставляла серьезные льготы переселенцам. В 1897-1900 годах многие семьи татар и башкир переселились на Дальний Восток, где принимали участие при строительстве Китайской восточной железной дороги (КВЖД) в Маньчжу-Го. Часть из них после окончания строительства осталась там же для ее обслуживания и проживала на станциях, расположенных через каждые 50 км. Хотя точное число их неизвестно, можно предположить, что их было немало.

Когда в 1919 году перестали ходить поезда по северной ветке КВЖД (от станции Маньчжурия в Забайкалье до города Харбина), жители станции и обслуживающий персонал начали перемещаться в центральные и южные районы Маньчжу-Го: в города Харбин, Чань-Чунь, Мудадзянь и другие. Военная администрация Квантунской армии и власти Маньчжу-Го не чинили препятствий жизни эмигрантов из России, среди которых большой по численности была колония татар и башкир из Поволжья и Урала. Самоорганизовавшись на принципах общественного самоуправления, они были объединены рядом общественных организаций, действовавших на конфессиональной, этнической и профессиональной основах. Их функционирование создавало возможности для поддержания традиционного образа жизни и способствовало сохранению языка, культуры, национального самосознания.

Наиболее устойчивой из них, как показало время, являлась махалля "Исламия". Ее отделения действовали в Маньчжу-Го, Китае, Корее и Японии. Организатором и идеологом ее был Абдельхай Курбангали. Вновь прибывшие на Дальний Восток эмигранты с помощью своих земляков, уже проживающих в этих краях, находят свое место в чужой стране. (Среди них были, кроме татар и башкир, также и азербайджанцы, узбеки. Но преобладание казанских татар привело к использованию татарского языка в качестве языка межнационального общения в среде беженцев-мусульман.)

Мы знаем, например, что Мулламухаммат Касим какое-то время работал сторожем на одной из химических фабрик Харбина, а Нажметдин Мухит имел небольшую лавку, где его семья (в том числе его дочь Рауза Мифтахетдин) торговала хозяйственными мелочами.
* * *
Похищение людей с целью выкупа в Маньчжу-Го не было чем-то необычным. Многие, преступные группы, в том числе хунхузы традиционно занимались выкрадыванием состоятельных горожан, но в 1920-х годах этот "промысел" приобрел другой оттенок: стали исчезать лидеры российской эмиграции в Харбине и других городах Маньчжу-Го.

Рассказывая о событиях тех лет, собеседники в один голос утверждали, что физическое уничтожение лидеров эмиграции совершалось последовательно, целеустремленно и с большим профессионализмом. Господин Тахир Бичури, очевидец событий тех лет, рассказывал мне о том, как после одного из таких исчезновений активиста татарская общественность обратилась за содействием в его поисках к властям Маньчжу-Го. Расследование тайной полиции выяснило, что исчезнувший был похищен хунхузами, один из которых после его ареста властями и последующего допроса показал, что похищенный был тайно привезен ими в здание консульства Советской России в городе Харбине.

Созданная под давлением общественности комиссия, обыскав здание консульства от чердака до подвала, никого не нашла. Господин Т. Бичури, член этой комиссии, рассказывал, что его тогда удивило наличие в подвалах здания большого количества соляной кислоты в стеклянных бутылях: их наличие было объяснено контрактом, заключенным торговым представительством, которое находилось в этом же здании. Был показан и сам контракт, который был подтвержден владельцем химической фабрики. Лишь через несколько лет выяснилось, что захваченных людей после убийства растворяли в кислоте и сливали в городскую канализацию.

Отголоски событий тех лет наблюдаются и в наши дни. Многие эмигранты, и не только, весьма болезненно воспринимали любой, даже самый простой вопрос. Ужас на лице очаровательной японки, когда ей сказали, что перед ней человек из СССР, помнится до сих пор.

В Японии количество мусульман из России в 1920-х годах составляло около 400-500 человек, а в 1930-е годы оно увеличивается до 5-6 тысяч . Мусульмане проживают в городах Токио, Иокогама, Осака, Киото, Кобэ, Нагоя, Кавасаки, В каждом из них действует отделение махалли "Исламия" ("Исламия Токио", "Исламия Кобэ" и т.д.). Было учреждено и Духовное управление мусульман Японии, ее первым председателем был Ибрагим хазрат Абдрашит. Среди его отделений наиболее крупным и активным являлось отделение "Исламия Токио", официальное учреждение которого состоялось в 1924 году. Имами его поочередно были:
    Абдельхай Курбангали (в 1924-1938 гг.);
    Абдулрашит Ибрагим Кади (в 1938-1944 гг.);
    Мухамметамин Ислами (в 1944-1951,гг.);
    Шарифулла Мифтахетдин (в 1951-1967 гг.);
    Гайнан Сафа (в 1967-1984 гг.).
После отъезда Мухамметамина Ислами в Египет, старшим имамом стал Шарифулла Мифтахетдин, бывший в 1924-1951 годах заместителем имама Токийской мечети. С 1933 года по январь 1967 года обязанности муэдзина
исполнял Гайнан Сафа, ставший имамом после смерти Шарифуллы Мифтахетдина в 1967 году. Обязанности имама Гайнан Сафа исполнял до самой смерти в 1984 году. После него имамов-татар не было.

Часть соотечественников после ввода в Японию американской оккупационной армии в 1945-1950 годах переселяются в различные города США: Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Матео, Бирмингейм, Нью-Йорк и другие. Многие татары, получив в 1953 году стараниями активистов махалли "Исламия" гражданство республики Турция, переезжают в ее различные города. Лишь небольшая часть когда-то большой колонии мусульман, эмигрантов из России, принимают решение остаться в Японии. В числе оставшихся были хаджи Тамимдар и г-жа Салиса Мухит, г-жа Камария Касим.