д.Уваровка Стерлитамакского уезда

Уваровка – небольшая деревенька, как её описывают статистические отчёты конца XIX в., – «расположена на равнине в 95 верстах от Уфы и в 8 верстах от с. Табынск. При селении протекает р. Карамалка, на которой есть мельницы. Население – русские переселенцы… из разных губерний… Почва – чернозём, подпочва – красная глина. Севооборот трёхпольный… Пашут простыми сохами и деревянными сабанами… Удобрения не вносятся. Огороды разводят для собственного хозяйства. Скотоводство хозяйственное. Скот пасётся по арендованному выгону. Сенокосных угодий нет. Лес дровяной; рубится без дележа – выборочно, для своих нужд. Оброчные статьи – 2 водяные мукомольные мельницы. Промыслов никаких нет»1.

В этой деревне в дореформенный период располагалось имение мелкопоместных дворян Уваровых. Как отмечает опись, составленная 29 февраля 1844 г., «судоходных рек, значительных торговых городов и пристаней вблизи не имеется. В имении сим протекает небольшая речка Карманка, в коей рыбной ловли не производится. Крестьяне состоят на пашне и занимаются хлебопашеством. Сбыт произведенной заключается в продаже ими хлеба в городе Стерлитамаке и крепости Табынской»2.

Началом борьбы за столь ординарное поместье стало решение, принятое в 1816 г. вдовой, коллежской асессоршей Акулиной Савиной по мужу Уваровой, разделить имение покойного мужа, дворовых и крестьян, между сыновьями Львом и Алексеем Уваровыми, оставив себе, по закону о вдовьей доле владения имуществом, седьмую часть собственности. Судя по документам Палаты Гражданского суда, на тот момент во владении Уваровых всего было 47 душ мужского пола и женского немногим более – 49 душ1. Согласно акту о разделе (31 июля 1816 г.), в собственности Акулины Уваровой осталось 7 душ мужского и 7 душ женского пола2. Старшему сыну Льву отошло 20 душ мужского и 19 женского пола. Алексей Уваров получил в собственность 20 душ мужского и 23 души женского пола3.

Судьбы детей Ивана и Акулины Уваровых сложились по-разному. Оба сына женились, но Лев и его супруга Елизавета остались бездетными. У Алексея и жены Натальи родился наследник Михаил и две дочери – Аграфена и Татьяна.

Оба брата сделали карьеру на службе. Лев Уваров после долгой военной службы и участия в Отечественной войне, заграничных походах вплоть до взятия Парижа, вернулся на родину. В чине штабс-капитана в 1817 г. Л. Уваров вышел в отставку, в 1827 г. был избран в уездный суд4. За три года до кончины выехал с женой в Новоторжский уезд Тверской губернии.

Алексей избрал гражданскую службу, достиг невысокого чина губернского секретаря и должности Стерлитамакского соляного пристава. Приключившееся с ним несчастье покончило с относительным благополучием семьи. По невыясненным обстоятельствам на него был возложен долг за «неявившуюся соль» в размере 1655 руб. 35 и 5/7 коп. серебром.

В 1832 г. Алексей Уваров скончался, оставив в наследство детям свою долю имения в Уваровке и огромный долг. Его мать Акулина Уварова попыталась в погашение долга заложить 10 душ из принадлежавших ей крестьян Уваровки. В 1832 г. по прошению она получила под залог этих 10 душ два займа: на 26-летний срок (1500 руб.) и на 15-летний срок (200 руб. ассигнациями и 200 руб. золотом)5.

Разорительный для семьи Алексея Уварова долг за «неявившуюся соль», стоимость которой необходимо было выплачивать его прямым наследникам, оказался с первых же лет получения займа неподъёмным. Неплатёжеспособность Уваровых по займам была установлена Оренбургским Приказом общественного призрения в 1840 г.

Как свидетельствуют документы по судебному делу Уваровых, Лев Уваров скончался 14 июня 1839 г. Незадолго до смерти (17 мая) он подписал два заёмных документа на общую сумму 30 тыс. руб. ассигнациями, которые ему одолжила на один год жена Елизавета Уварова. Эти-то бумаги она и предъявила 25 августа 1839 г. в Стерлитамакский земский суд, который просила «приступить немедленно к взысканию с имения её мужа должных ей денег»1.

В силу того, что у Льва Уварова не было прямых потомков, его долю имения могли унаследовать дети родного брата Алексея. Судя по документам, между земельными владениями двух братьев Уваровых не существовало чётких границ. Из донесения Стерлитамакского земского суда видно, что «при сельце Уваровке состоит земли 790 десятин, из которых одна половина 395 десятин принадлежит помянутым Уваровым и Фоминой и другая половина 395 десятин покойному штабс-капитану Льву Уварову. Но эта земля находится в общем владении, еще не размежевана и плана на оную нет»2.

Велик был соблазн детей Алексея Уварова рассчитаться с долгом отца перед казной за счёт доли имения дяди Льва Уварова. В этой связи они с осени 1840 г. стали хлопотать в Оренбургской палате гражданского суда о выдаче им свидетельства на залог всего имения Уваровых. Взявши ссуду, они намеревались «уплатить всю состоящую по имению недоимку наследников Уваровых»3.

Однако на пути к обладанию имением и его распоряжением встали два обстоятельства. Во-первых, обнаружилось, что Михаил Уваров не имеет права претендовать на помощь казны, так как «при слушании прошения унтер офицера Уварова г. Уездный предводитель дворянства предъявил присутствию», что его отец Алексей Уваров не представил метрики о рождении сына в Правительствующего Сената Геральдическую палату. По этой причине Михаил Уваров «в дворянстве не признан»4.

Во-вторых, Елизавета Уварова предъявила заёмные документы своего умершего супруга. Таким образом, вместе с имением Михаил и сёстры Уваровы наследовали и денежные обязательства своего дяди, а именно – долг Елизавете Уваровой на огромную для них сумму 30 тыс. руб.

При здравом рассмотрении, предъявленные Елизаветой Уваровой документы были очень сомнительными. Предполагаемый единственный наследник Михаил Уваров выдвинул собственную версию о происхождении долга своего дяди Льва Уварова. Она отражена в рапорте пристава 1-го стана, которому было поручено взыскать, согласно постановлению земского суда, с Михаила Уварова сумму, обозначенную в заёмных документах1.

Михаил Уваров был уверен, что его дядя в последние годы жизни ни в чём не нуждался и «не имел никакой побудительной причины и надобности занимать у жены своей или у кого другого такого значительного количества денег». Кроме того, в его имении, на всякий случай, оставались наличные деньги, которых он так и не потребовал.

Так же он заявил, что его тётка «Елизавета Уварова ни в какое время денежного капитала 30 т. рублей у себя не имела», поэтому не могла их дать кому-либо взаймы. А главное, как считал Михаил, заключалось в том, что заёмные документы были подписаны не Львом Уваровым, а «вместо его новоторжским помещиком поручиком Василием Ивановым Золовым», что подтвердили подписями трое свидетелей. Далее он объяснил такую процедуру подписания тем, что дядя был тяжело болен и вынужден уступить «желанию жены своей, то есть нынешней претендательницы на выдачу ей без денежного обязательства»2.

Тяжёлая болезнь Льва Уварова, на что указывал Михаил Уваров, не позволила ему за месяц до кончины истратить всю занятую сумму денег. Следовательно, после его смерти «весь тот капитал должен остаться в руках жены его, а не у кого другого, которая все находящееся при нем вещи и самое наилучшее платье взяла в свое распоряжение».

Мнимый заём денег, по версии Михаила Уварова, подтверждается поступком Елизаветы Уваровой, которая приехала после смерти супруга в Стерлитамак и предложила наследнику Уваровки сделку: за 12 тыс. руб. она обязалась уничтожить оба заёмных документа. Надеясь, что такой факт будет учтён судом, Михаил Уваров назвал свидетеля – ротмистра Гаврилу Васильева Фомичёва, слышавшего это предложение Елизаветы и готового подтвердить услышанное под присягою3.

Уфимский уездный предводитель дворянства Д. Березовский 14 января 1841 г. распорядился донести рапортом Оренбургскому губернскому правлению о состоянии дела по наследованию имения и «покорнейше просить о разрешении на представление Стерлитамакского Суда, о том следует ли приступать к описи имения Уваровой»1.

Однако только в феврале 1844 г. была составлена опись той части имения, которая находилась в собственности Льва Уварова. По ней выявлено и оценено движимое и недвижимое имущество, которым владел покойный Лев Уваров. Отметим, что за процедурой и её результатами цепко следила Елизавета Уварова. Во-первых, составленный план по размежеванию земель покойных братьев Алексея и Льва Уваровых, как это отметили оценщики, попал в руки Елизаветы. Во-вторых, им не удалось произвести оценку многих личных вещей и домашнего имущества в господском хозяйстве. Произошло это по той причине, что в Уваровке не оказалось «долженствующего остаться после умершего Уварова образов, ношебного платья, столового и постельного прибора, как то: скатертей, салфеток, мисок, тарелок, ножей, вилок, ложек, постели, подушек, одеял, простынь и прочих, необходимых и нужных для кухни и дому посуды и вещей». Назначенный для надзора за описываемым имением опекун г. Эннатский рапортом доложил Опеке, что штабс-капитанша Елизавета Уварова увезла в деревню Бугульминского уезда «серебряные разные ложки, самовар, разной медной посуды, часов, экипажей, перины, подушки». Кроме того, ею была продана «коляска помещику Карамзину за 16 руб. и деньги сии находятся у ней же г. Уваровой»2.

В целом опись имения показала, что состояние Льва Уварова не было плачевным, напротив, это было небольшое, но крепкое хозяйство, главным богатством которого были крестьяне. За время прошедшее после VIII ревизии (1836 г.) только мужских душ прибавилось за счёт родившихся детей – 17 чел., при этом умерло – 7, абсолютный прирост составил 10 душ. В его имении были записаны 15 тягол, хорошо обеспеченных пахотной землёй. По описи3 из 164 дес. пахотной земли крестьянам было отведено 54 дес., по 3,5 дес. на тягло. Из 10 крестьянских семей, включённых в опись, самым крупным было семейство Тимофея Ефимова (13 м. и 12 ж. душ), состоящее из 4 тягол. Семья Никитина Тимофея – три тягла, две семьи (Васильевы и Яковлевы) – по два, все остальные – по одному. Ни один из крестьян имения не находился на оброке.

Крестьянские хозяйства были достаточно обеспечены скотом и зерном, опись производилась в конце зимы (февраль 1844 г.), но в амбарах крестьян находилось по 100 и более (до 230) пуд. ржи. Кроме неё у крестьян былиа полба, овёс, просо, горох, а у Алексея Иванова даже гречиха, которой не имелось даже в господских амбарах. Хорошо крепостные были обеспечены лошадьми (не менее 4 на двор), а в семье Тимофея Ефимова насчитывалось 19 лошадей и 17 коров. Крестьянские постройки представляли собой рубленые избы с сенями, а также амбары, сараи, погреба, овины, конюшни. Семейство Ефимовых проживало в двух избах, стояли ещё две постройки.

Хотя Уваровы относились к мелкопоместным дворянам, в хозяйстве имелись и дворовые, и находящиеся на господском иждивении крестьяне. В дворовых состояла одна молодая семья с детьми – 4 муж. и 3 жен. души, были ещё двое дворовых – некто Борис и Лев, последний был сослан в Сибирь1. По описи значится также семья Нила Яковлева (9 чел.), которые «домашнего заведения и хлеба не имеют» и живут в господском дворе2. Таким образом, 17 человек получали полное содержание за счёт господского хозяйства Льва Уварова.

Все помещичьи жилые и хозяйственные постройки, зерно и скот оценивались в 601 руб. 35 коп., крестьяне и дворовые – в 4950 руб. Стоимость же всего имения Льва Уварова была определена в 6861 руб. 35 коп. серебром. Доход, который могло приносить оно, составлял 285 руб. 71 и 3/7 коп. серебром.

С самого начала тяжбы Стерлитамакский земский суд руководствовался 1330 ст. 10 тома Законов Российской империи по гражданским искам, в соответствии с которой не принимались никакие показания ни должника, ни наследников о безденежности крепостных заёмных писем3. Законным наследникам Льва Уварова было предложено вернуть долг Елизавете Уваровой в размере 30 тыс. руб. с набежавшими за время тяжбы процентами. В случае отказа имение переходило в распоряжение Уфимской дворянской опеки и выставлялось на публичные торги, согласно 1521 ст. 10 тома гражданских законов4. Окончательное решение по делу завершилось выставлением за долги имения Льва Уварова на публичные торги. В апреле 1845 г. в Санкт-Петербургских Сенатских объявлениях вышли, оплаченные Елизаветой Уваровой, три объявления о торгах поместья Льва Уварова. Его жена сделала все возможное, по словам Михаила Уварова, «дабы средствами того воспользоваться … вопреки прямой справедливости».

Не желая привлекать внимания на торгах к своей особе, Елизавета просила коллежского асессора Григория Александровича Фёдорова выступить поверенным. Ему она адресовала своё письмо от 31 марта 1845 г. с предписаниями относительно предполагаемых расходов на торгах. Она чётко очертила рамки торгов: «во отвращение же затруднений с Вашей стороны, я определяю эту сумму от 6862 рублей серебром до 12537 рублей серебром»1. Нижняя планка торгов соответствовала оценке имения, а верхняя – сумме займа Льва Уварова с процентами, начиная с 1839 г.

Торги состоялись в пользу Елизаветы Уваровой. Неважно, какая сумма из назначенных ею фигурировала на торгах, ибо имение отошло Елизавете Петровой, по мужу Уваровой, безденежно, как и тот заём денег, который она организовала своему супругу Льву Уварову. В сентябре 1846 г. Уфимская Дворянская опека указом предписала Стерлитамакскому земскому суду ввести штабс-капитаншу Елизавету Уварову во владение имением, купленным ею с торгов, с выдачей справки об окончании судебного дела2. Небольшое «дело» дворян Уваровых показывает, что в борьбе за собственность использовались все методы, вплоть до подлогов, в дворянских «гнёздах» не только музицировали, там кипели нешуточные страсти. Для среднего и мелкого дворянства обладание даже небольшим поместьем было вопросом жизни и смерти, иных источников существования в крае почти не имелось даже для «благородного» сословия (чиновные должности в небольших городах не могли обеспечить жалованьем всех местных дворян, тем более не обладавших квалификацией).

Опись поместья Льва Уварова, 1844 г.

Раздел IV. «Господские и хозяйственные строения»

Опись

Недвижимому и движимому имению умершего помещика штабс-капитана Льва Уварова, состоящему Оренбургской губернии Стерлитамакского уезда в сельце Уваровке, учиненная по случаю неисправности в оплате долга его по двум заемным письмам 30 т. руб. ассигнациями во исполнение Указа Оренбургского Губернского Правления от 25 января 1844 года № 434, последовавшего из Стерлитамакского Земского Суда приставу 2-го Стана Есипову при свидетелях: титулярный советник Войнов и подпоручик Алексеев с оценкою через указанного оценщика февраля 29 дня 1844 года.

Означенная земля состоит в чересполосном владении с наследниками умершего штабс-капитана Льва Уварова, брата его умершего коллежского регистратора Алексея Уварова, женой Натальей Степановой, детьми: Михайлой, и дочерьми Аграфеной и Татьяной. План на эту землю находится у штабс капитанши Елизаветы Уваровой, 2-е казенной недоимки на сем имении не состоит, 3-е доход может имение это приносить в год двести восемьдесят пять рублей семьдесят одну копейку, три седьмых серебром. В течение достаточного времени две тысячи восемьсот пятьдесят семь рублей четырнадцать копеек и одну седьмую серебром.